- Что ж, могу рассказать об этом. Через три дня после своего избрания он пришел в базилику св. Петра, и я должен был, как архисвященник собора, встретить его и проводить туда, где переодеваются для богослужений. Нужно было пройти длинный коридор, и пока мы шли, я спросил его: «Ваше Святейшество, это правда, что у Вас две кошки?» Он ответил: «Да, правда». Тогда я сказал: «Вы счастливее меня, потому что моя кузина не разрешает мне держать кошек». Он по-братски склонился ко мне и сказал: «Я пришлю Вам одну из них!» Я растерялся и не смог произнести ничего, кроме «спасибо», а он продолжил: «Но Вы любите животных?» Я ответил: «Очень: в детстве у меня была собака, кошка, которые потом умерли, я выплакал все свои слезы, написал длинное письмо, взял немного их шерсти и приклеил к этому письму...». А Папа: «Да, хорошо, правильно». На меня произвела глубокое впечатление эта необыкновенная человечность, проявленная вот так, в простых словах».

- Многие считали его очень сдержанным человеком, немного жестким...

- Это не так... По окончании богослужения я сказал ему: «Ваше Святейшество, я провожу Вас до машины». Он ответил с улыбкой: «Да, да, потому что я в этом огромном здании, в этом удивительном соборе могу заблудиться». Считалось, что кардинал Ратцингер, великий теолог, живет на каких-то заоблачных высотах. Я же увидел, что он очень близок к народу. Но тот первый раз, тот простой, человечный разговор я никогда не забуду.

- Прошел год. Что Вас особенно поразило за это время?

- Что он принял профессора Кюнга, сразу, как стал Папой. Известны проблемы, что были у Кюнга...

- А также их разногласия...

- Конечно. И Папа пригласил его за стол, и они оставались вместе несколько часов, как братья. Кюнг потом рассказал об этой встрече в своем интервью вашей газете. Такие проявления глубокой человечности трогают сердца многих. Я не знаю, в каких отношениях они были все эти прошлые годы. Но Папа – первый последователь Иисуса, сказавшего, что мы должны прощать. Это основа нашего христианства, и то, что он принял человека, который, может быть, вызывал в нем недовольство, является удивительным примером для всей Церкви.

- А как же «panzer kardinal»? Он был таким?

- Я не знаю. Когда я встретил кардинала Ратцингера, он всегда был деликатным, очень спокойным. Может быть, он был немного сдержанным, вероятно, положение обязывало. Став Папой, он напротив дает нам примеры глубоко человечной христианской духовности.

- Год назад – конклав. Вы можете рассказать о нем что-то, неизвестное широкой публике?

- Это речь, которую он произнес на итальянском языке на следующее утро после избрания. Удивительная речь. Во-первых, он говорил о II Ватиканском Соборе, ссылаясь на фразу из завещания Иоанна Павла II, в котором о Соборе говорится как о «великой благодати». Во-вторых: он говорил о коллегиальности епископов, то есть о вкладе, который должны внести все епископы в Церковь, а также Папе. Затем экуменизм: он сказал, что в отношениях с братьями христианами-некатоликами необходимо следовать указаниям Собора. И, наконец, евреи: он подчеркнул, что мы братья с евреями, что у нас общие корни, Ветхий Завет. Все эти основополагающие вопросы были неожиданно предложены вниманию кардиналов; в то утро мы все были глубоко поражены ясностью изложения, точностью терминов, и прежде всего этими темами, фундаментальными для будущего Церкви.

- Он изменился за этот год?

- Достаточно посмотреть, как на общих аудиенциях он все больше приближается к народу, он все больше ощущает себя их братом или отцом. Это впечатляет; и на самом деле – число людей, присутствующих на аудиенциях, постоянно растет. Все это позволяет надеяться на плодотворный путь Церкви, способный привлечь внимание мира. И еще: у него очень сильная связь со своим предшественником – он его часто цитирует, вспоминает о нем. Думаю, что Папа Войтыла является даже вдохновителем его поведения, его внимания к народу.

Перевод: Agnuz (София Халходжаева).